Если сознание Европы в последние столетия, по существу, хранило молчание о Братстве Грааля, если и на Востоке о нем знали лишь в тайниках сердца и по легендам или редким полуисторическим сказаниям, то в наше время вновь и вновь появляются вести о нем, иногда случайные, а иногда и сознательно утверждаемые. Не окончился ли теперь это долгий период молчания? — Учения Востока говорят, что теперь, ан пороге новой ступени сознания человечества, Братство решило вновь явить свой лик — показать народам Земли, что оно существовало испокон веко и до завершения эволюции планеты неизменно будет пребывать на своем высоком дозоре во благо восхождения человечества, как его незримый Друг и Воспитатель.
Первым человеком, открывшим западному сознанию существование Братства, была основательница теософского движения Елена Петровна Блаватская, которая своим грандиозным трехтомным трудом «Тайная Доктрина» [56] (русск. перевод — [48]), катехизисом эзотерической науки, дала фрагмент Космического Знания Братства, доступный современному уровню сознания. Этой новой необычайной вестью знания был заложен краеугольный камень храма Науки грядущей эпохи.
В связи с нынешним более высоким, в среднем, уровнем интеллектуального развития человечеству становится доступной часть тех высших истин, которые в древности открывались лишь посвященным в мистериях, или же великими Учителями своим ближайшим ученикам.Ради ускорения развития человечества совершенно необходимо, чтобы точная наука наших дней, используя опыт и методы эзотерической науки, начала исследовать эту область непостижимо тонких и все же, быть может, самых реальных энергий, называемых духом или психической энергией, и вместе с тем могла бы доказать также существование иного, Тонкого мира и непрерывность человеческого сознания.
Во-вторых, ради эволюции человечества особенно важно, чтобы наука пришла к подлинному пониманию строения Космоса, что преобразило бы сознание людей Земли и укрепило бы их на сотрудничестве с Космическим законом и Высшими Мирами.
Основополагающий, но неоконченный труд Блаватской был в нашем веке продолжен тем новым Учением или наукой, которую называют Живой Этикой или Агни Йогой [1, 3-6, 14, 21, 22, 27-29, 32, 44].
Принесенная в мир Е.П.Блаватской и ее ближайшими учениками и сотрудниками чрезвычайная весть о высшем Центре Знания, об Учителях человечества — Махатмах, поразила и вначале даже ослепила человека западной культуры, привыкшего воспринимать все сквозь призму анализа или даже скептицизма. С огненным мужеством Блаватская свидетельствовала, что где-то на Востоке, под сенью недоступных вершин Гималаев, обитают самые возвышенные Существа, принадлежащие к Светлому роду Великих Душ и Адептов человечества; что Они достигли полной власти над своей низшей природой и, не связанные свойствами и рамками «человека во плоти», пребывают там исключительно для блага человечества; что Им присущи самые обширные и глубокие знания и величайшая полнозвучность жизни; что Они — те великие Посвященные, Наставники человечества, от которых мы получили и неизменно получаем познания высшей истины.
В свое время в теософской литературе Англии и Америки немало обсуждался этот иерархический принцип. Но если сознанию Запада он казался чем-то совершенно новым, даже спорным, для духовного сознания Востока он был не более необычен, чем воздух, которым оно дышим. Насколько глубоко лучшие сердца Востока были уверены в существовании Учителей высшего Знания, показывает яркий пример, о котором упоминает Е.Писарева в труде о Блаватской ([34], с.40): в связи с обвинением Блаватской в фиктивности ее общения с будто бы несуществующими Учителями Мудрости, в американской газете «Boston Courier» за 18 июля 1886 г. появился протест, подписанный 70 пандитами-учеными из Негапатама, колыбели знатоков древних религиозных учений Индии. Эти ученые мужи утверждали, что Махатмы ни в коем случае не измышление Блаватской, но Высшие Существа, в существование которых никто из просвещенных индусов не сомневается и которых «знали наши деды и прадеды и с которыми и в настоящее время многие индусы, ничего общего с Теософским обществом не имеющие, находятся в постоянных сношениях. Мы владеем многими средствами для доказательства достоверности этих фактов, но у нас нет ни времени, ни охоты доказывать это европейцам»*. Эту статью затем перепечатали многие газеты в разных странах.
* См.также: Желиховская В.П. Е.П.Блаватская и современный жрец Истины. СПб., 1893. С.85-6. — Примеч. пер.
Также ближайшие друзья и последователи Е.П.Блаватской были
свидетелями тому, что жизнь ее самой, после того как она приняла чашу своей великой миссии, была, можно сказать, непрестанным духовным общением со Старшими Братьями человечества и что Махатмы неоднократно посещали ее лично в физическом теле, о чем в свое время рассказывали многие европейцы и индусы в своих воспоминаниях. Она получила от Махатм множество писем, часто феноменальным образом, а также и иные знаки дружбы и указания, и самое яркое тому свидетельство — это ее Доктрина, созданная вместе с Великими Духами. Уже в детстве она с глубочайшим чувством рассказывала о том, как перед нею нередко появлялся величественный облик индуса в белой чалме, которого она знала так хорошо, как и своих близких, и который неоднократно спасал ее в минуты опасности ([34], с.33).* Эта пламенная подвижница,героический дух великой бесстрашной воли, осталась преданной своему Учителю «до последнего своего вздоха», несмотря на невероятные препятствия, жестокие нападки и ужасные страдания. Жизнь ее шла стезею напряженного труда и жертвы, ибо, как верная ученица, она исполняла волю своего Гуру. Ее огромные заслуги во благо человечества и по сей день совершенно не оценены.
* Ее ученик Синнетт описывает случай из последнего периода жизни Блаватской, когда в Бомбее она так тяжело заболела, что была уверена в своем уходе. Тогда она получила приказ немедленно отправиться в Гималаи, через границу Сиккима, в Ашрам Учителей, откуда она спустя три дня вернулась выздоровевшей ([92], с.152-5).
Во время жизни Блаватской некоторые из Махатм появлялись в физическом теле и перед несколькими другими ее сотрудниками, конечно заслужившими это. Сохранилась благоговейно-трепетные рассказы очевидцев.
Приведем здесь некоторые из них, оставленные нам как высоко интеллектуальными, так и глубоко духовными людьми, правдивости слов и экстатической силе убежденности которых мы не можем не верить. Все они говорят о том, что эту краткую встречу с Махатмой, своим Учителем, они переживали как миг высочайшего блаженства своей жизни,и притом как самую истинную, бесспорную реальность.
Генри Олькотт, второй из основателей Теософского общества. в своих воспоминаниях так описывает самое значительное событие своей жизни:
«…Я повернул голову, и от изумления книга выпала у меня из рук: надо мной возвышалась статная фигура человека Востока, в белом одеянии и янтарно-желтом полосатом головном платке или тюрбане,вышитом шелком. Длинные, черные как смоль волосы ниспадали из-под тюрбана до плеч; его черная борода, разделенная по обычаю раджпутов у подбородка, вилась по краям и доходила до ушей; в глазах его горел огонь духа, и взгляд их был одновременно приветливый и пронизывающий, — глаза наставника и судьи, но с любовью отца смотрящие на сына, которому нужен совет и руководство. Его облик был столь величественным, настолько преисполненным нравственной силы, столь лучезарно духовным и настолько превосходящим обычного человека, что я смешался в Его присутствии — и преклонил голову и опустился на колени, как это делают перед Богом или существом, подобным Богу. Его рука слегка осунулась моей головы, мягкий, но сильный голос велел мне сесть, и когда я поднял глаза, Посетитель уже сидел на стуле по ту сторону стола. Он сказал, что пришел ко мне в критический момент, когда я нуждаюсь в Нем; что к этому привели меня мои действия; что только от меня самого зависит,будем ли мы часто встречаться в этой жизни как сотрудники общего блага; что большая работа должна быть выполнена ради человечества и что я имею право участвовать в ней, если пожелаю; что таинственная связь, которую сейчас не время объяснять мне, свела меня и мою единомышленницу, — и эту связь нельзя разорвать, какой бы напряженной она временами ни была. Он рассказал мне о некоторых вещах, касающихся Е.П.Б., — их я не вправе повторять, — а также обо мне самом, что не имеет отношения к другим. Я не могу сказать, как долго он оставался: возможно, полчаса, а может быть и час, — мне это показалось одной минутой, настолько я не замечал, как летит время. Наконец Он поднялся, Я был изумлен Его высокому росту и странному сиянию, исходившему от Его лица, — это был не наружный блеск, но мягкое свечение, так сказать излучение внутреннего света — свет духа. Внезапно мне на ум пришла мысль: «А что если все это лишь галлюцинация? Что если это Е.П.Б. загипнотизировала меня? Вот если б у меня остался какой-нибудь вещественный предмет, который бы подтвердил, что Он действительно был здесь; что-нибудь такое, что можно было бы подержать в руках после того, как Он уйдет!» С доброй улыбкой Учитель, как будто читая мои мысли, размотал «фехту» со своей головы, благожелательно поприветствовал меня на прощание и — исчез: стул его был пуст; я был один в своем душевном волнении! И все же не совсем один, ибо на столе лежал вышитый головной платок — вещественное и прочное доказательство, что меня не околдовали и не сглазили физически, но что я находился лицом к лицу с одним из Старших Братьев человечества, с одним их Учителей нашей нерадивой незрелой расы» ([79], с.379-80; [58], с.21-3).
Вот что пишет индус Дамодар Маваланкар, человек редкой преданности и самоотверженности духа и тончайших душевных качеств. будучи родом из гордой и богатой семьи браминов, он добровольно отказался от своей касты и богатств, чтобы как можно лучше служить Учителям. Еще в юности ему, больному горячкой и лежащему при смерти, в видении являлся возвышенный и добрый Учитель, сказавший ему, что он не умрет и что его ждет благой труд. Также поразительна была преданность Дамодар Блаватской, малейшее желание которой он принимал как неукоснительный приказ. Несколько раз он встречал своего любимого Учителя лицом к лицу. Однажды он внезапно исчез с того места, где жил, — рассказывает о нем Клод Брэгдон, — и вернулся обратно после 60 часов отсутствия: » Он побывал в Ашраме своего Учителя, пройдя там известную подготовку. Он ушел туда тонко сложенным, бледным, похожим на ученика юношей, хрупким, робким и застенчивым. Когда он вернулся, бронза на его лице оливкового цвета стала несколькими оттенками темнее; он выглядел сильным, выносливым и ловким, смелым и энергичным. Перемена была разительна, что друзья едва признали его. Вот как сам он описывает пережитое:
«…Мне посчастливилось быть позванным и получить разрешение посетить святой Ашрам, где я провел несколько дней в благословенном обществе нескольких Махатм Гимавата и Их учениов. Там я встретил не только своего любимого Гурудэва вместе с учителем полк. Олькотта, но и нескольких других членов Братства, включая одного из Высочайших. К сожалению, в высшей степени личный характер моего посещения этих трижды благословенных мест не позволяет мне рассказать об этом больше. Достаточно и того, что место, которое мне было разрешено посетить, находилось в Гималаях, а не в какой-нибудь фантастической Стране вечного лета, и что я созерцал своего Учителя, будучи в своем физическом теле, и Он был совершенно таким же, каким я видел Его в первые дни моего ученичества. И так я лицезрел своего любимого Гуру не только как живого человека, но и воистину юношей в сравнении с другими Садху в этом благословенном обществе… На другой день после моего прибытия мне было разрешено беседовать с моим Учителем больше часа»» ([65], с. 456-7; [58], с.33-4).
Еще один пример огненной преданности духа — Рамасвир, также ученик Блаватской, который в письме к своему другу описывает встречу с Гималайским Махатмой. Услышав голос своего любимого Учителя, зовущего его ставить все и следовать за Блаватской, он, не теряя ни мгновения, тотчас же отправился в путь, ибо этот Голос был для него «божественным звучанием в природе, и приказ его — безотлагательным». Когда он прибыл в Бомбей, Блаватская в это время уже отправилась дальше и достигла Дардждлинга, близ границы Тибета, где, по всей вероятности, уже встертились с Гималайскими Махатмами. Готовясь снова в дальнейший путь, она не хотела, чтобы ее беспокоили, и никого не принимала, в том числе и Рамисваира. В отчаянии он решил, какая бы судьба его не постигла, перейти границу Тибета, найти своего Гуру или же погибнуть в поисках его. Один, в одежде паломника, почти без средств, не зная языка и не имея разрешения на переход границы, он отправляется в опасный путь, решив достигнуть средней части «запрещенной зоны», зная, что случись с ним что-нибудь, и никто не сможет ему помочь. Он пробирался все глубже в область Сиккима, вокруг простирались непроходимые джунгли, и не раз н пути ему встречались хищные звери. Но сердце его было настолько преисполненно желанием найти своего Гуру, и сознание его было так сосредоточено на единственном облике, что ни на мгновение не поддался он страху, ни беспокойству. В пути он едва избежал смерти, но великое упование на Высшую Волю спасло его от руки разбойника.
И наконец, вблизи границы Тибета, он увидел божественное чудо своего сердца, Того, кого сердце его так беззаветно искало. Он так описывает эту встречу:
«Я думаю, время было между восемью и девятью часами утра. Я направлялся по дороге в один из городов Сиккима, где, как меня уверяли встречные, я мог бы легко перейти тибетскую границу в своей одежде паломника, когда вокруг увидел одинокого всадника, мчавшегося по направлению ко мне. По его статной фигуре и ловкости, с какой он управлял лошадью, я подумал, что это, должно быть, один из военных офицеров сиккимского раджи. Значит, все кончено. Сейчас он спросит мой паспорт и поинтересуется, по какому делу я прибыл на территорию независимого Сиккима, быть может даже арестует меня и вышлет обратно, если не того хуже. Когда он приблизился ко мне, он осадил коня. Я взглянул на него — и мгновенно узнал Его… Благоговейный трепет охватил меня, ибо я стоял перед Махатмой — перед ликом моего высокого Гуру, которого я раньше видел в Его тонком теле. Это был Он, «Гималайский Брат»!.. В тот же миг я простерся на земле у Его ног. Я поднялся по Его приказу и, тихо глядя на Него, совершенно забылся в созерцании Его лика, который я так хорошо знал по портрету… Я не мог ничего сказать: радость и благоговение лишили меня языка.
Величественность Его Облика, который казался мне олицетворением мощи и мысли, внушала мне восторг и благоговейный страх. Я находился лицом к лицу с Махатмой Гимавата, и Он не был мифом или же «созданием воображения медиума», как сказали бы скептики. Это не было ночным сновидением, ибо время было между девятью и десятью часами утра. Солнце сияло и было молчаливым свидетелем происходящего. Я вижу Его перед собой во плоти и крови, и Он говорит со мной с добротою и мягкостью. Мог ли я ожидать большего? От избытка счастья я утратил дар речи, и прошло некоторое время, прежде чем я смог произнести несколько слов, ободренный Его благостными словами…
Когда прошли первые мгновения удивления и восторга и я успокоился и свыкся с происходящим, мы долго беседовали с Ним… Он сказал, чтобы я терпеливо ждал, если хочу быть принят в ученики; что многие предлагали себя в кандидаты, н лишь очень немногие оказались достойными…
И теперь, когда я видел Махатму во плоти и слышал Его живой Голос, пусть никто не осмелится сказать мне, что Братья не существуют. Теперь будь что будет, никакая смерть,никакая месть врагов не могут меня устрашить, ибо я знаю то, что знаю!»
* * *
Закончим наш труд одухотворенной поэзией из книги «Братство»: «Странники могут постучаться. Странники могут сказывать о том, что за дальними пустынями, за горами, за снегами в несменном служении пребывают Великие Души.
Странники не скажут, были ли они в Обители. Странники не произнесут слово Братство, но каждый слушатель поймет, о каком Средоточии Знания говорится. Сеятели добрые идут по миру, когда содрогается человечество.
Люди хотят слышать об Оплоте, о Твердыне. Если они и не дослышат об уставе, они все же окрепнут от одной вести, что жива Твердыня Знания. Лотос сердца трепещет от приближения сроков.
О существовании Братства радуйтесь!» (610).